И это пройдет..
Ты хочешь, чтоб жизнь стала сказкой, тогда тебе нужно узнать
Законы, каноны и рамки – осмыслить, обдумать, понять
И следовать заданной теме – согласен ли ты или нет.
Тогда даже сказочник по-христиански отправит тебя на тот свет.
У каждой сказки, как водится, должен быть свой прототип.
Мужик, догоняя воришку, кричит ему: "Ну, погоди!".
Вот девочка бабушке ночью несет пирожки через лес.
За 30 монет вам легко обменяют учительский посох на крест.
У каждой сказки, как водится, должен быть главный герой
Он истово молится Богу. Он болен не просто хандрой.
За этого клёвого парня болит не по-детски душа
И всяк наровит его гнусно обидеть, но он победит не спеша.
Еще в каждой сказке, обычно, бывает ужасный злодей.
В невежестве, как и в притворстве, нет праведней веры своей.
В начале, найдя оправданье, для подлости вымостить путь.
И преданно глядя в глаза напоследок, божиться и бить себя в грудь.
У каждой сказки, как водится, есть настоящий конец.
Такой, где принца принцесса за шкирку ведет под венец.
Такой, где волка царевич сквозь чащу лесную несет
А девка настолько кошмарнее ночи, что даже лягушкой слывет.
Но все же у истинной сказки должен быть свой хеппи энд.
Суровый стражник, смягчившись, разделит с бродягой обед.
Обсудит последние слухи, налоги, вискарь да чуму,
Напялит оковы ничтоже сумняшеся и отведет в тюрьму.
Законы, каноны и рамки – осмыслить, обдумать, понять
И следовать заданной теме – согласен ли ты или нет.
Тогда даже сказочник по-христиански отправит тебя на тот свет.
У каждой сказки, как водится, должен быть свой прототип.
Мужик, догоняя воришку, кричит ему: "Ну, погоди!".
Вот девочка бабушке ночью несет пирожки через лес.
За 30 монет вам легко обменяют учительский посох на крест.
У каждой сказки, как водится, должен быть главный герой
Он истово молится Богу. Он болен не просто хандрой.
За этого клёвого парня болит не по-детски душа
И всяк наровит его гнусно обидеть, но он победит не спеша.
Еще в каждой сказке, обычно, бывает ужасный злодей.
В невежестве, как и в притворстве, нет праведней веры своей.
В начале, найдя оправданье, для подлости вымостить путь.
И преданно глядя в глаза напоследок, божиться и бить себя в грудь.
У каждой сказки, как водится, есть настоящий конец.
Такой, где принца принцесса за шкирку ведет под венец.
Такой, где волка царевич сквозь чащу лесную несет
А девка настолько кошмарнее ночи, что даже лягушкой слывет.
Но все же у истинной сказки должен быть свой хеппи энд.
Суровый стражник, смягчившись, разделит с бродягой обед.
Обсудит последние слухи, налоги, вискарь да чуму,
Напялит оковы ничтоже сумняшеся и отведет в тюрьму.
